К страницам 1, 3, 4 и звуковой странице 1:

На каждой из этих страниц часть моей первой в жизни не анонимной публикации на грампластинке. Помимо гонорара эта неделя телефонного обзвона граждан принесла мне запись в трудовой книжке: "По творческому конкурсу молодых журналистов радио и телевидения премирован 3-ей премией в размере 10 руб." -  такие щедрые были времена.▼

    Кто бы об этом помнил, если бы газета "Московский комсомолец" (или "Комсо-мольская правда"?) не разразилась зубодро-би-тель-ным подвалом "Фантазия из семи цифр или интервью со взломом" за подписью двух маститых своих сотрудников (телефонный номер одного из них, как и остальные, я набрал совершенно случайно и на пластинку часть его ответа поместил). Эти разгневанные коллеги метали громы и молнии, справедливо утверждая, что нельзя звонить толстовской Наташе Ростовой и спрашивать её, что она думает о счастье и счастлива ли сама. Теперь я понимаю, что их не разобрало бы так, если б Михаил Леонидович Анчаров (знакомство с ним случилось у меня лишь через пару лет) не написал в комментарии к пластинке: "Знаете, что самое интересное? То, что так ответил только один человек. Он оказался журналистом. Простим его. Это производственная травма. Все остальные, заметьте, все так или иначе пытались ответить на этот вопрос. Некоторые думали, что кто-то разыгрывает их, другие настораживались, и всё-таки люди отвечали. Ни один человек не повесил трубку сразу, многие пытались ответить всерьёз, а некоторые просили дать время подумать и перезвонить снова". Заметьте, как нежно он написал: "производственная травма". И, видимо, в точку попал. Не знаю, правда, до сих пор, почему критик в помощь позвал своего приятеля, по немощи должно быть... А позже Анчарова я записывал в Союзе писателей, где подрабатывал тогда этим промыслом. И он, на моей гитаре играя, впервые познакомил меня с пригородным романсом, который распевали, побираясь в электричках:

Этот случай был в городе Риме,

Там служил молодой кардинал.
Днём обедню служил он на храме,
По ночам на гитаре играл..."

    Прелестная вещица, доложу вам!                                     Вернуться на стр.1,  на стр.3,  на стр.4

 

К странице 3 и звуковой странице 2:

Это Володя Возчиков. Снимок сделан позже, кажется в Германии, и, похоже, возле точно такого же дома, как в его репортаже, но я назвал бы его "ОТНОСИТЕЛЬНОЕ СЧАСТЬЕ". Он живёт в Гамбурге на диализе в ожидании пересадки донорской почки, но, судя по телефонным контактам, в уныние не впадает, пишет неплохие стихи. Уговариваем его черкнуть воспоминания о "Кругозоре". Пока это самостоятельно сделала лишь ставшая классиком литературы Люся Петрушевская и то о последних наших общих днях в редакции:

    'Двум моим особенно преданным дружкам предложили уйти (можно было подумать, что начальство разгоняет политическую группировку, а что мы такого сделали? Мы иногда сидели в конце рабочего дня с Володей Возчиковым и малолетним Коленькой Нейчем и, давясь от смеха, сочиняли фразы типа "Фокстрот "Лесной нахал", "Объединение Яйцекурицанептица", "Птицематка" (о курице) и т.д. Кроме того, мы разрабатывали цикл "Блюиды": "Николай Иваныч Нейч предлагает рядом лечь" (эпитафия)...'     (Справедливости ради замечу, что изначальный вариант Владимира Михайловича Возчикова был гораздо оптимистичнее: "Обожает ваших плеч Николай Иваныч Нейч").

    ...Это был, честно говоря, нехороший смех, смех отчаяния, но начальники могли подумать, что мы смеёмся над ними.
    Наш главный, Мосин, был знаменит тем, что написал однажды на радио, в 'Последних известиях', текст для оглашения во время демонстрации: 'Поглядите! Вся Красная площадь (речь шла о первомайской демонстрации) завалена цветами. Тут тюльпаны, георгины, розы и мимозы, фиалки и васильки. Вся Красная площадь превратилась в один огромный колумбарий!' (Текст подлинный, в эфир не прошёл, я его выгребла из стопки, отбирая материал для ночного выпуска, и запомнила на всю жизнь фамилию автора.)
    Хиросимыч был писатель и гордился тем, что каждый день выдаёт одиннадцать страниц ровно.
    И они справедливо не любили, когда смеялись у них за спиной.
    Короче, в преддверии ленинской звуковой книги нас разогнали.
   Володя нашёл пристанище в теоретическом журнале, Колю Нейча я отвела в родные (я там начинала) 'Последние известия', его приняли на работу, а вот в 'Окоёме' со мной стали разговаривать на тему о том, чтобы я искала себе другое место.'

    Полностью со сборником авторских весьма нелицеприятных статей Людмилы Стефановны Петрушевской "Девятый том" можно познакомиться на сайте http://lib.rus.ec/b/77007/read  . Про "Кругозор", названный ею для конспирации "Окоём", см. главу "Вася-Ира, или Как меня выгоняли с работы".                                Н.Нейч, тогда ещё не вступивший в КПСС.

                                                                        Вернуться на стр.3