| Обл.1 |
| обл.2 |
| 1 |
| 2 |
| 3 |
| 4 |
| 5 |
| 6 |
| 7 |
| 8 |
| 9 |
| 10 |
| 11 |
| 12 |
| 13 |
| 14 |
| 15 |
| 16 |
| обл.3 |
| обл.4 |
|
|
МАСТЕРА ЗАРУБЕЖНОЙ ЭСТРАДЫ МОЙ РОМАН С ЭЛЛОЙ ФИТЦДЖЕРАЛЬД Это вполне банальная история. В день своего тринадцатилетия я влюбился. Она, моя любовь, была старше меня на 17 лет. Случилось это так. В день моего рождения я проснулся больным. Высокая температура, всё тело покрыто сыпью. 'Корь,- сказал врач, - никаких гостей, никакого мороженого!' Горю моему не было предела. Но вот в мою комнату торжественно вошли родители. Отец нёс удивительный, неслыханно красивый проигрыватель-автомат на десять пластинок, а мать - десять дисков. 'На, - сказала она, - лежи и слушай. Это наш подарок тебе'. Теперь беспредельное горе сменилось беспредельным счастьем. Это был 1947 год, и таких проигрывателей не было ни у кого из моих нью-йоркских друзей. Я стал обладателем сокровища! Трепеща от предвкушения удовольствия, я поставил первую пластинку, откинулся на подушку и... обомлел. Нет, песня была самая что ни на есть обыкновенная, даже, я бы сказал, похуже обыкновенных, какая-то там чепуха о 'жёлтой и зелёной корзине'. Но голос! Окрашенная этим поразительным бархатным голосом, корзина и вся песня стали волшебными, сияли всеми мыслимыми и немыслимыми цветами. Голос бродил, взлетал в какие-то заоблачные выси, нырял на дно океана, скакал солнечным зайчиком и лился густой лавой. Это был и голос, и инструмент, и ещё бог знает что! Три минуты я пролежал в оцепенении, ровно столько, сколько звучала одна сторона тех давних, графитных, на 78 оборотов в минуту, пластинок. Потом я бросился к проигрывателю, снял диск и прочёл: 'Вокал. Элла Фитцджеральд'. И в это самое мгновение я понял, что безнадёжно влюблён. С этого дня я стал собирать все записи 'первой леди джаза', как вскоре стали величать Фитцджеральд. Думаю, что нет песни в её исполнении, которую бы я не слышал. Но не об этом мне хочется сказать. И не о том, как Элла стала Эллой. В конце-то концов всем, кто хоть чуть-чуть интересуется эстрадой, известно, что 17-летнюю Фитцджеральд 'открыли', когда она пришла в знаменитый гарлемский концертный зал 'Аполлон', чтобы принять участие в любительском конкурсе песен. Её нельзя было не заметить. Это случилось в январе 1934 года. Но не о биографии и разных её перипетиях хочу я рассказать, а вот о чём. У эстрадных певцов, в том числе и джазовых, как правило, короткий век. Ну, три года. Ну, пять. В совершенно исключительных случаях - десять. Элла Фитцджеральд на эстраде 54 года! Вдумайтесь в это. Сколько сменилось стилей, сколько было взлётов и падений ярких 'звёзд', сколько поколений музыкантов прошло! А Элла остаётся. Как гибралтарская скала в вечно меняющемся музыкальном море. И ведь в какой-то степени она выстояла не благодаря тому музыкальному материалу, который предлагался ей для исполнения, а вопреки ему. Вплоть до 1955 года, пока она была связана двадцатилетним контрактом с фирмой грамзаписи 'Декка', ей пришлось петь невысокого эстетического уровня, с точки зрения музыкальной, песни. Другой бы непременно исчез в этом потоке серости. Она же непостижимым образом поднимала эти песни на такую высоту, о которой и не помышляли их сочинители, принося им славу и немалые доходы. Когда же Элла Фитцджеральд стала записываться для фирмы 'Вэрв', основанной подлинным энтузиастом джаза и эстрадной музыки Норманом Гренцем, когда она записала альбомы лучших песен Джерома Керна, Ирвинга Берлина, Коула Портера, Дюка Эллингтона и Джорджа Гершвина, тогда родились шедевры джазового и эстрадного вокала, которые составляют непреходящую славу американской музыки. Произошло нечто удивительное: исполнив, записав ту или иную песню, певица как бы ставила на ней своё фирменное клеймо - вот, мол, оригинал, один-единственный, всё прочее есть копия, более или менее удачное подражание, но и только. На ум приходит шаляпинское исполнение 'Блохи', 'Элегии', 'Вдоль по Питерской', петые и перепетые превосходными певцами десятки и сотни раз. Но кто бы ни пел, исполнение Шаляпина стоит особняком. Это же относится к Фитцджеральд. Уже слышу возмущённые возражения: как можно ставить рядом фамилии величайшего оперного певца и эстрадной дивы?! Можно. Тем более влюблённому... Хочется сказать ещё вот о чём. За годы, прошедшие с 1934-го, неузнаваемо изменился наш мир, и соответственно изменилось искусство, одновременно отражающее и постигающее действительность. Это верно в целом, это верно и в частном случае эстрадной музыки. Пожалуй, мало что подвергалось и подвергается таким бурным изменениям. Многие и многие музыканты и вокалисты меняли свой стиль, пытаясь соответствовать причудливым зигзагам вкусов, моды. Это мало кому удавалось сделать. Были и такие, которые не пытались следовать моде,- чаще всего, они переставали быть частью дня настоящего, становились ностальгическими символами чьей-то молодости. Элла Фитцджеральд - исключение. Она никогда не подделывалась под капризы моды, она никогда не изменяла себе. Но при этом она остаётся 'своей' и для тех, кому было семнадцать в 1934 году, и для тех, кому семнадцать сегодня. Элле Фитцджеральд исполнилось 70 лет. Это событие, достойное и горячих поздравлений, и торжеств, и самых высоких слов. Если бы все из ныне живущих на Земле, кому певица хоть раз принесла радость, хором прошептали: 'Элла, поздравляем!' - раздался бы всепланетный гром, потому что нет такого уголка, куда не доходил бы и не пленял бы людей её сказочный голос. Всё то, что написал я, не поздравление по случаю юбилея. Это признание в любви. Владимир ПОЗНЕР На одиннадцатой звуковой странице в исполнении Эллы Фитцджеральд вы услышите фрагменты произведений композиторов Л.Хэмптона, И.Берлина и Дж.Германа 'Лечу домой', 'Щека к щеке' и 'Хелло, Долли!'. |
◄Звуковая страница 11 - Элла Фитцджеральд (США): 'Лечу домой' (Л.Хэмптон), 'Щека к щеке' (И.Берлин) и 'Хелло, Долли!' (Дж.Герман).