Обл.1
обл.2
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
обл.3
обл.4
 

хор, в котором миллионы запевал

(окончание, начало на пред. странице)

...и силу, даже когда мы ещё не сознаём этого. И если в чьём-то сердце нет песни, тот человек мёртв для окружающих. Поэт Честертон, обличая британские правящие классы, сказал так: 'Они смотрят на наш труд и смех, как мёртвый смотрит на мух; они не знают песен:' Да, я не знаю более страшной раны для души человека, чем быть лишённым песни.

            Я был бы рад снова услышать мою первую русскую песню. Может быть, она понравится мне меньше, может быть, больше: Мне хотелось бы, чтобы её послушал со мной молодой человек, который в тот вечер у двери общества друзей держал половину моего билета.

 

Поющие меридианы

Анатолий СОФРОНОВ

            Мне не раз приходилось быть свидетелем магического воздействия на людей русской песни. Когда-то Фёдор Шаляпин подарил миру замечательную песню 'Эй, ухнем!' И сейчас, оказавшись в Новой Зеландии или в Соединённых Штатах, вдруг слышишь эту песню, и сам поёшь, и понимаешь, что она уже не только наша.

            Не могу не вспомнить и то удиви-тельное ощущение, когда слышишь за рубежом свою песню. В Токио я встре-тился с прекрасным коллективом 'Поющие голоса Японии'. Они исполняли многие советские песни и вдруг запели мою, написанную с композитором

 

 

Заславским, 'От Волги до Дона'. Я пел на русском языке, японцы - на своём, и звучало это довольно ладно.

            Я уж не говорю о величайшей популярности 'Подмосковных вече-ров' Соловьёва-Седого: их можно слышать всюду - и в Париже, и в Нью-Йорке, и в шведском городке Мальмё. Эта песня звучит на разных языках, и вдруг оказывается, что сходятся не только слова, но мысли и чувства. Люди в такие минуты теплеют и с доверием смотрят друг другу в глаза:

 

Сюрприз

 

В. ГОЛЬДАНСКИЙ,

член-корреспондент АН СССР

            В прошлом году я был в США. После моего доклада в атомной лаборатории Ок-Риджа её директор Вейнберг пригласил меня в гости. Профессор сделал заговорщическое лицо и поставил пластинку.

            Меня ждал сюрприз.

Тёмная ночь.

Только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах,

Тускло звёзды мерцают:

           Как отвечали эти слова моему настроению.

            За окном ночь и чужая страна. А по ту сторону огромной глади Атлантики, за дорогами и городами Западной Европы - моя Москва. Мой дом, мои товарищи.

            Старая фронтовая песня привела меня домой, на родную землю.

 

Из разбитой тюрьмы

Бригита ЙОСИФОВА,

болгарская журналистка

            В каждой болгарской семье есть легендарный родственник. Либо прадед, герой Шипки, либо бабушка, которая ездила верхом на лошади и воевала против турок. И в моём детском сердце жил рассказ о легендарном дяде. Фантазия превращала его то в великана, то в красивого принца, то в героя.

            Как-то мама сказала: 'Одень лаковые туфельки'. В лаковых туфлях ходят только в гости. Меня мама повела в тюрьму.

            - Здесь живёт твой дядя, - сказала она. - Он никогда тебя не видел.

            Встретил нас полицейский в форме:

            - Ребёнок может пройти. Но не смейте ничего передавать заключённому.

            Я увидела в камере человека в кандалах. В углу стоял кувшин с водой.

            - Я хочу пить, - подумала я.

            Дядя подал мне кувшин. Я держала простой деревенский кувшин, полный холодной воды, я пила воду, и сердце колотилось от ужаса и счастья.

            - Здесь нет игрушек, чтобы тебе подарить, - сказал дядя, - но я тебе спою.

            Дядя посадил меня на колени, позвякивая кандалами.

            - Запомни эту песню.

            Спустя много лет тюрьма была разбита революционерами. Я опять услышала знакомую мелодию Это была советская песня:

 

Звуковая страница 4 - У вас в гостях Даниэль Дарье и Джерри Скотт..

 

На главную страницу