| 1 |
| 2 |
| 3 |
| 4 |
| 5 |
| 6 |
| 7 |
| 8 |
| 9 |
| 10 |
| 11 |
| 12 |
| 13 |
| 14 |
| 15 |
| 16 |
| обл.3 |
|
|
Сергей НАРОВЧАТОВ ПОЧЕМУ Я ПИШУ СТИХИ Почему я пишу стихи? По тому самому, почему я ем, пью, сплю. Это потребность, а не заданность. Она пришла ко мне в детстве, развилась вместе с юностью, стала привычной необходимостью в зрелости. Из чего рождается такая потребность? Видимо, из интуитивного стремления разобраться в окружающем мире, в его событиях, в себе самом. Но разбираешься ты наедине с собой, а стихи твои читают сотни и тысячи людей. Позитивно или негативно, но стихи на них воздействуют. Познание мира оборачивается своей активной стороной, и действенная сила поэзии становится очевидной. Сознание того, что хочешь ты или не хочешь, но стихи, отделившись от тебя, приобретают самостоятельное существование, приводит к необходимости определить свою общественно-литературную позицию. Такая позиция бывает подсознательной или осознанной, а иногда той и иной вместе, но она всегда зависит от расстановки исторических сил и сама влияет на эту расстановку, усиливая или ослабляя ту или иную сторону. Поэтическое поколение, к которому я принадлежу, рождено Великой Отечественной войной и не выбирало, а заняло свою огневую позицию, как занимает ее солдатская рота, подвергшаяся неожиданному нападению. Тут бывает не до выбора местности и удобств ее обзора: вцепляйся в клочок земли перед собой и отвечай огнём на огонь. Но получилось, что этот клочок земли, с почерневшей от минной гари травой, оказывался всей необъятной Россией. Искалеченные осколками кусты вырастали в дремучие леса, жёлтый ручей под ними начинал шуметь Непрядвой и Волгой, избы на ближнем косогорье приобретали очертания Москвы и Ленинграда. Но это была не просто Россия, а ленинская Россия. Ты слышал голос товарища: 'Умираю. Передай партбилет комиссару'. И ты полз к нему под пристальным вражеским свинцом, и расстёгивал левый карман гимнастерки, и слышал последние толчки сердца, и вынимал ещё тёплый партбилет, и потом передавал его во вздрагивающие руки спокойного комиссара. Но переходил он не только в комиссаровы руки, он переходил в твои стихи, в твою память, в самую душу. Однажды пережив такое, мы раз и навсегда определили свою литературную, нравственную, политическую позицию. Привычные слова 'Россия', 'Ленин', 'Коммунизм' мы услышали тогда как бы заново, и они вошли в кровь и плоть нашего творчества как живые и кровные понятия. Каждый из нас воспринимал их по-своему, но это было восприятием разных граней великого целого. Для нас частное сразу стало общим, а общее стало содержанием нашей жизни. Большую часть своих стихов я писал, вглядываясь в себя и в те события, которые определили мою биографию. События эти были большими, припаян я был к ним накрепко, и стихи мои без них немыслимы. С тех пор прошло много лет, но качества, приобретенные тогда, развиваясь и укрепляясь, остаются со мной. Я никогда не приму четыре стены своей комнаты за четыре стороны света, иначе моя молодость постучится мне в окно и напомнит о других просторах. Я знаю, что друг - это одно, а враг - другое, у меня есть свои святыни, и если я о них забуду, смертельно раненный боец снова поднимется с чёрного поля и прохрипит своё 'передай партбилет комиссару'. В стихах я выкладываюсь весь, как человек своего поколения с обусловленной его рамками биографией. Рамки эти достаточно широки, чтобы вместить радости и горести, страсти и страдания, переживания и размышления. Но поэзия ломает и эти широкие рамки, и тогда чувства, бушевавшие в нас на смертных полях войны, очищенные и подтвержденные на живых просторах мира, заново переживаются людьми племени 'младого, незнакомого'. 'Суровый Дант' писал в своем 'Пире': 'Во всем, что касается речи, наиболее достойна любви и наиболее восхваляема - способность сообщения мысли: в этом и заключается первая ее добродетель'. Не помню, что он называл второй, но современный поэт обязательно бы сказал и о способности сообщения чувства. Если поэтическая речь соответствует этим двум заповедям и если мысли достойны того, чтобы они были сообщены другим, а чувства эти добрые, в глубоком понимании слова, то поэзия выполнит своё назначение. Таковы исходные точки моей поэтической позиции. Тематика моих стихов, разумеется, не ограничивается пределами военных лет, но мысли и чувства, нравственные и общественные установки, возникшие тогда, являются для меня определяющими. Слушайте вторую звуковую страницу журнала. Из фронтовых фотографий. 1942 г. |
Звуковая страница 2 - С.Наровчатов. Пластинка поэта. Стихи разных лет.