| 1 |
| 2 |
| 3 |
| 4 |
| 5 |
| 6 |
| 7 |
| 8 |
| 9 |
| 10 |
| 11 |
| 12 |
| 13 |
| 14 |
| 15 |
| 16 |
| обл.3 |
|
|
меня своей нежданностью, ибо рождалось в ещё не замолкшей ноте предыдущей песни. Замирая, тянулся высокий, долгий прощальный звук, хор расставался с погибшими в волнах любовниками, а уже где-то в конце стола дробно, резко выбивалось: Сергей поп, Сергей поп, Сергей дьякон и дьячок, Пономарь Сергеевич И звонарь Сергеевич!.. Тут хор не выдерживал, обрывал прощальную ноту, так и не доведя её до последней, искупающей печали, и с ходу вразнобой взрёвывал: Вся деревня Сергеевна И Матрёна Сергеевна Разгова-а-аривают!.. Чем так поражала меня эта песня? Она рождалась из чего-то неведомого мне, в какой-то угрюмой давности, где эти знакомые и милые люди были совсем иными, во власти тёмной, неизбывной беды. Недаром эта песня не требовала ни лада, ни стройности, каждый голосил что было мочи, не заботясь об остальных. Но раскрепощённые, высокие и низкие, визгливые и густые голоса обретали странное единство в том разрушительно-могучем чувстве, какое владело певцами. Глаза их стекленели, пот орошал щеки и лоб, простые добрые люди становились грозными. Куплет повторялся без счёта, с каждым разом всё более яростный. Но вот рассыпалось заключительное: 'Разгова-а-аривают!' Всё? Нет! Навалившись грудью на стол и топорща усы, Фотий Иванович снова рубит: Сергей поп, Сергей поп... Но ему не владеть песней. Сергей дьякон и дьячок, - бледнея смуглым цыганским лицом, с бешенством кричит младший брат Павел. Пономарь Сергеевич И звонарь Сергеевич,- визгливо покрывают женские голоса. Вся деревня Сергеевна,- рычат пожарники, им сейчас не попадайся под руку. И Матрёна Сергеевна,- всхлипывает захмелевшая Катя. Разгова-а-аривают! -- грохочет хор, и это уже как конец света. И всякий раз, когда изнемогшие голоса бросали песню, Катя подхватывала меня и, говоря какие-то нежные, жалостливые слова, отводила домой. А потом я медленно, сладко-тревожно засыпал в своей комнате, глядевшей окнами на купола и кресты старинной церкви. Над самым высоким крестом висел месяц, а близ него сверкала крупная, яркая звезда. Мерцающее зеленоватое небо подчёркивало глухую, таинственную черноту куполов. Я думал о жизни, ожидающей меня, об этом мире за окнами, который так велик и полон, как паруса и волны, где чьё-то одинокое сердце когда-нибудь найдёт моё сердце, где шалый и двусмысленный Сергей поп тоже для чего-то нужен. Рисунок А. Брусиловского |