|
Шиловка - село на Полтавщине, в котором живёт, о котором пишет Фёдор Тютюнник. Его герои - односельчане, люди старшего поколения и современная колхозная молодёжь. Публикуемый рассказ молодого украинского прозаика входит в сборник 'Певучий источник'. Ф.ТЮТЮННИК Вечером Швырнув замасленную стёганку в угол хаты, Данька лихорадочно натягивает на худые плечи рубашку, дрожащими пальцами прилаживает галстук и выпрямляется перед зеркалом - широконосый парень глядит на него удивлённо раскрытыми глазами, которые будто спрашивают: 'Ну, и чего тебе ещё нужно, дурень?' Он набирает в лёгкие спёртого, кисловатого воздуха и гремит неожиданно густым басом: Намозолив от пятилетнего сидения зады, крепкие, как умывальники, живут и поныне - тише воды. Свили уютные кабинеты и спаленки. Лицо его бледнеет, подёргивается, по нему словно скользят невидимые тени. Загрубевший голос курильщика постепенно очищается от хриплых, неуверенно срывающихся звуков и то накатывается грозным валом, как шумливая волна, то внезапно становится нежным и робким, как шёпот весенней травы. Данька понимает, что фальшивит, но остановиться не может. Мечась по хате, единственное оконце которой позвякивает необмазанными стёклами, он напрасно пытается взять себя в руки и читать спокойно: что-то мешает ему, а что именно, он не понимает, хоть плачь. Тем временем со двора доносится стук палки, и в окне появляется рябая физиономия деда Корчака: она прижимается к окну, расплющив нос, шуршит щетиной о запотевшее стекло, пожёвывая беззубыми дёснами, впирается взглядом в полутёмную мазанку. А Данька взволнованно дочитывает стихотворение - и вот уже в зеркале светло-русый паренёк расправляет плечи, вызывающе обводит глазами потолок мазанки, уходящие в темноту стены, потрескавшееся, в рыжих пятнах зеркало, железную койку в углу: 'А где же оно? - оторопело думает Данька. - Ведь было, только что было! Только что видел и огни рампы и восторженные лица - куда же всё это делось? Неужели мираж какой-то?..' Съёжившись от отчаяния, со стоном бросается он на постель. 'Поторопился, как всегда, напутал, наврал:' - упрекает себя горько. И не слышит, как скрипят двери хатёнки и на пороге возникает дед Корчак. Неуклюже переминаясь на своей деревяшке, старик растроганно покачивает головой: - От же, мама родная, как тебя это: Расстроился совсем. Не трави себя, говорю, не дёргай нервы: - Эх, Лукич, - соскакивает с койки Данька, - скажи мне, ну кто он такой, этот Левонтай? Разве он может чувствовать хоть что-нибудь? Я служил с ним, знаю: Он идёт к зеркалу, порывисто засовывая в рот сигарету. - :А его всегда вперёд выставляют, понимаешь? - А как же, - скидывает заношенный картуз Лукич и осторожно садится на табуретку. Его деревяшка поднимается, словно дуло пушки, и нацеливается в окно. - Всё он выдумал, - продолжает запальчиво Данька, - но душу выдумать невозможно! Понимаешь? Корчак трёт седую стерню на голове, вздёргивает кудлатой бородкой и напряжённо слушает. - Почему не понимать? Само собой, понимаем: - Вот ты, скажем, характер, единственный в своём роде, - захлёбывается дымом Данька, - разве можно постичь тебя до конца? Ну, разве что так. - Он внезапно подламывает ногу, словно она у него на протезе, и шкандыбает к столу, припадая на неё, как это делает Корчак. - Вот и всё, наверное. Старик увлечённо следит за ним, его усы расползаются в улыбке, и из-под них вырывается журавлиный клёкот: - Натурально, ну чисто тебе натурально, сучий сын! Она чадят цигарками так, что в хате словно начинается пожар. - Это я к тому, - продолжает Данька, - что правдиво можно только копировать, понимаешь? Махнув рукой, он бросает окурок и лезет под стол за самогоном. - Хлебнём, старина, - подмигивает он деду и выпивает первым. Потом закуривает. - Эй, Лукич! Ты смотрел вчера фильм по телевизору? С новой вышки передавали. Смотрел? А видел, как там один: монах плюнул? Не видел? Как он плюнул, собака! Если бы я так смог! - Э-э, велика важность, - тянет Корчак, - да я тебе как угодно плюну и куда хочешь. Берегись! - Встопорщив усы, он плюёт в угол. - Нет, ты лучше скажи: кто я такой?... Авторизованный перевод с украинского И.СЕРГЕЕВОЙ |