| 1 |
| 2 |
| 3 |
| 4 |
| 5 |
| 6 |
| 7 |
| 8 |
| 9 |
| 10 |
| 11 |
| 12 |
| 13 |
| 14 |
| 15 |
| 16 |
| обл.3 |
К 200-летию со дня рождения Россини
МУЗЫКА И РАЗГОВОРЫ ДЖОАКИНО РОССИНИ
'Слава Италии' - это слова Верди о Россини. 'Гений оперности' - ещё одно филигранное по точности определение Асафьева. Но ведь, кажется, всё уже о великом Джоакино было сказано раз и навсегда Пушкиным в 'Онегине'. Правда, уж давно, видимо, ради экономии бумаги и места цитируются всего две строчки из романа: 'Там упоительный Россини, Европы баловень - 'Орфей'. Но стоит ли так комкать Александра Сергеевича? Ибо дальше стоит: 'Не внемля критике суровой / он вечно тот же, вечно новый / Он звуки льёт - они кипят, / Они текут, они горят / Как поцелуи молодые, / Всё в неге, в пламени любви,/ Как зашипевшего аи/ Струя и брызги золотые...' Вместе и восторг, и ирония. Одна строчка - 'Он вечно тот же, вечно новый' чего стоит!.. Интересно, что Пушкин слушал Россини в Одессе в 1823 году в гораздо более полном объёме, чем мы можем это позволить себе в 1992 году в Москве. Кроме вечного и повсеместного 'Севильского цирюльника' и юношеской оперы 'Брачный вексель' (у Покровского в Москве и в саратовской опере) да 'Турка в Италии' (Таллинн, 1972 год), ничего не было представлено у нас в последние годы. От виденных и слышанных Пушкиным 'Сороки-воровки' и 'Семирамиды' нам остались лишь увертюры. Иногда в музыкальных передачах можно услышать его ораторию 'Стабат матер'. Ещё, почти в качестве циркового номера, дирижёры на бис играют увертюру к 'Шёлковой лестнице'. Вот, собственно, и всё. Но всего-то опер у Россини 39! И каких!
Это что касается музыки. А если говорить об облике Россини в толще зрительско-театральных масс, то силуэт его выкладывается главным образом из рассыпаемых в море периодики бесчисленных анекдотов о жизни и из жизни композитора. Как он сам сказал однажды: 'Мои биографии (все без исключения) полны нелепостей и небылиц, более или менее тошнотворных. Если бы я был менее философом, я бы мог опровергнуть их'. Но что опровергать? Что премьера 'Севильского цирюльника' провалилась из-за выбежавшей в финале и заметавшейся на сцене кошки? Или из-за того, что Бартоло зацепился за гвоздь, а артист, певший партию Альмавивы, вдруг взялся настраивать гитару перед пением?
Всё это было. Конечно, провал 'Цирюльника' объяснялся не только этим. Но почитайте письмо самого Россини, где он рассказывает историю тех самых увертюр, о которых было сказано выше и которых до сих пор нет в библиотеках многих наших театров (что удивительно). Итак, Россини собственноручно: 'Я сочинил увертюру к 'Отелло' в комнатушке дворца Барбайи, куда меня силой запер самый плешивый и самый свирепый из директоров, давший мне только тарелку макарон и пригрозивший не выпускать меня до тех пор, пока я не допишу последнюю ноту. Я написал увертюру к 'Сороке-воровке' в день премьеры под навесом лестницы, куда был заточён директором. Меня сторожили четыре механика сцены, которым был отдан приказ выбрасывать лист за листом мою рукопись через окно переписчикам, ожидавшим внизу. В случае отсутствия нотных листов им было приказано выбросить меня самого. Я сочинил увертюру 'Графа Ори' на рыбной ловле, стоя по колено в воде...' И так далее, и так далее.
Нелюбовь к увертюрам? Но они всегда сочинялись в последнюю минуту. Нет, это юмор гениального человека. Очень серьёзного музыканта. Блестящего певца (у него был баритональный тенор), превосходного пианиста, тончайшего аккомпаниатора и мыслящего композитора, умного наблюдателя. В 60-х годах прошлого века, живя в Париже, он был окружён невероятной славой. Все хотели к нему попасть, дотронуться до него.
Среди других к нему стремился попасть и Вагнер. Наконец ему это удалось, и в сопровождении друга Россини Эдмона Мишотта он вошёл в квартиру на втором этаже дома на Бульварах. Кровать, письменный стол, секретер, маленький прямострунный рояль Плейеля - вот вся обстановка этой комнаты в четыре окна, где состоялся разговор. Мишотт тщательно записал его от слова до слова. Вот выдержки из этой уникальной стенограммы:
Вагнер: ...Вы, кажется, только что говорили, что встречались с Бетховеном?
Россини: Верно... Ещё в Милане я слышал некоторые квартеты Бетховена, и вряд ли я должен говорить о своём восторге...
(окончание на след. странице) ►
На десятой звуковой дорожке слушайте дуэт Розины и Фигаро из оперы
Джоакино Россини 'Севильский цирюльник' в исполнении Терезы Берганца и Германа
Прея в сопровождении Лондонского симфонического оркестра п/у Клаудио
Аббадо.